I am a leaf on the wind; watch how I soar.
Говорят, что у одних жемчуг мелок, а у других — суп жидок.
Но тем, у кого мелок жемчуг, тоже нельзя не посочувствовать. Как же так, он всегда был крупным, всегда, большие сияющие жемчужины, переливчатые, бело-радужные, теплые, гладкие, почти живые. А тут вдруг — какой-то мутный бисер, невнятное что-то, мёртвые стекляшки.
Одно только как-то неправильно: когда одни начинают жаловаться другим на тяготы жизни. Тут обыкновенно получается сплошное непонимание с обеих сторон. Причем независимо от того, «кто первый начал».
Но никогда же не знаешь, кому твоя бесплодная пустошь, усыпанная ровным слоем раскаленных углей, покажется райскими кущами.
Это безотносительно чего-либо, если что. Риал-лайф — по-прежнему самая прекрасная игра.
Но тем, у кого мелок жемчуг, тоже нельзя не посочувствовать. Как же так, он всегда был крупным, всегда, большие сияющие жемчужины, переливчатые, бело-радужные, теплые, гладкие, почти живые. А тут вдруг — какой-то мутный бисер, невнятное что-то, мёртвые стекляшки.
Одно только как-то неправильно: когда одни начинают жаловаться другим на тяготы жизни. Тут обыкновенно получается сплошное непонимание с обеих сторон. Причем независимо от того, «кто первый начал».
Но никогда же не знаешь, кому твоя бесплодная пустошь, усыпанная ровным слоем раскаленных углей, покажется райскими кущами.
Это безотносительно чего-либо, если что. Риал-лайф — по-прежнему самая прекрасная игра.